Книга Пока любовь не оживит меня - Лина Мур

По моим подсчётам Санта должна проснуться в ближайшее время, и лучше мне быть рядом. Я не имею понятия, что сейчас происходит внутри неё, но всё чисто. Она ни о чём не догадается, не сможет понять, какой ужас происходил с ней, а я попытаюсь принять своё решение.

Захожу в спальню и кладу ноутбук на стол. Вода уже готова, как и витамины, осталось только снять катетер и ждать. Противно ли мне? Нет. Уже ничего не вызывает отвращения, кроме понимания, что я самое жуткое чудовище на всей планете. Проверяю постель на чистоту и отхожу. Опускаюсь на стул и наблюдаю, как твоё дыхание меняется. Моё сердце с такой же скоростью набирает обороты. Тихий и сухой стон срывается с твоих губ. Подскакиваю к тебе и наблюдаю, как трепещут ресницы.

Хочешь что-то сказать, но не можешь. Шевелишь рукой, ища кого-то рядом, и я хватаю её, заверяя, что здесь. Пусть ненадолго, но ты убедишься, как я раскаиваюсь.

– Сладкая моя, – зову тебя, проводя ладонью по щеке, и чувствую, как дрожишь. Мне тоже больно, поверь. Мне так же страшно, как тебе.

Подношу воду к твоим губам, и ты приоткрываешь их, чтобы глотнуть спасительных капель. Но немного, ты измождена, слаба и пережила слишком много, для твоего изнурённого тела.

– Тише, всё хорошо, – заверяя тебя, подношу руку к губам и оставляю поцелуй. Веки распахиваются и тут же закрываются.

– Ред? – Сиплый, севший от такого долго молчания, твой голос меня радует. Нет, не болезнью, а тем, что говоришь.

– Да, сладкая моя. Ты узнаёшь меня? – Тихо спрашиваю тебя, когда ты моргаешь и кривишься. Тяжело дышишь, словно агония продолжает терзать твоё тело. Облизываешь сухие губы и пытаешься понять, что происходит.

– Ред… Джаред. Я пила вчера? Голова раскалывается и тошнит жутко, – шепчешь. Помогаю немного приподняться и сесть, но тебя шатает, и я подхватываю твоё тело, наслаждаясь минутами, где твои глаза больше не под стеклянной пеленой. Они живые, как и я сейчас.

– Нет, ты не пила.

– Что… где мы?

В неярком свете настольной лампы сложно разглядеть обстановку, но она волнует тебя. Значит, всё в порядке. Ты вернулась. Ты в своём уме, и действие наркотика ослабло.

– Что ты помнишь? – Напряжённо спрашивая, отпускаю тебя и отодвигаюсь, ожидая вердикта.

– Я… твоя рубашка, – оглядываешь себя и пробегаешься дрожащими пальцами по пуговицам.

– Да, она тебе больше идёт, – с улыбкой киваю.

– И я голая, – уголок губ приподнимается в лукавой усмешке. А мне больно разрушить это. Я хочу тебя. Хочу сейчас же. Хочу молчать и жить иллюзией, но совесть… она не позволяет.

– Пришлось, – обрывая мысли, перевожу взгляд, только бы не видеть разочарования в твоих глазах.

– Что ты помнишь? Какое последнее воспоминание в твоей голове? – Повторяю вопрос.

– Хм, мы… поругались, а затем… ты перевозбудился, и я в твоей рубашке. Наверное, заснула, пока ждала тебя, – сбивчиво пытаешься вспомнить, но это не то. Слишком красиво для правды.

– Так где мы? Ты перенёс меня в другую спальню?

Поднимаюсь с кровати и отворачиваюсь, набираясь сил, чтобы начать открывать тебе уродливую сказку.

– Нет, мы в Лондоне.

– Что? В Лондоне? Но… мы же были в Дублине, а сейчас… что происходит? Ред, почему мы в Лондоне? Как? – Испуганно, что это сжимает сердце.

Возвращаю внимание на тебя.

– С момента, как ты была в моей рубашке, и до сегодняшнего дня прошло около двух недель.

Бледнеешь, если это, вообще, возможно. Я бы всё отдал, чтобы не продолжать.

– Что? Но…

– Санта, я прилетел сюда за тобой. День рождения Филиппа прошёл, и ты была на нём, а сейчас мне придётся показать тебе кое-что. Ты забыла, но должна помнить, я не в силах сказать всё сам, – подхожу к шкафу и открываю его. Ищу хоть что-то похожее на то, что поможет воскресить самые болезненные воспоминания.

– Боже мой, но как такое может быть? Как я выпала так надолго из сознания? Это обычно и бывает. Именно так, понимаешь? Вот так я жила, и… что это? – Замечаешь в моей руке шарф.

– Он тебе ничего не напоминает? – Складываю его и подхожу ближе к тебе.

В твоих глазах мелькает непонимание, а затем они распахиваются шире.

– Свидание. Да, свидание, которое ты устроил, после моего глупого признания, – наконец-то, краска окрашивает твои скулы, но это начало конца. Это то, что вызывает во мне борьбу и желание солгать, оставить всё так, бросить и не причинять тебе боль. Я не могу, слышишь? Не могу сделать этого, потому что теперь всё понимаю. Видел эту надежду в глубине твоего взгляда, затем крах.

– Да, только это было не свидание, – голос пропадает. Связки сводит от сухости, и они трутся друг о друга.

– Сейчас ты должна вспомнить. Только потом выслушай меня, прошу, дай мне шанс, – кладу импровизированную повязку тебе на глаза и завязываю её. Я это совершал очень часто, чтобы испытывать хоть какие-то чувства. Но всё иначе в эти минуты.

Ты сидишь, и я снова жду, что будет дальше. Я не готов, но буду терпеть. Это моя кара за твою боль. Моя, и я хочу ощутить всю боль твоего сердца на себе.

– Нет… нет, – шёпот проносится, и ударяет по моей груди. Срываешь шарф, и глаза полны слёз. Губы дрожат, а я смотрю на тебя и держусь. Ненависть, отвращение, ужасное страдание отражаются в твоём взгляде.

Качаешь головой от своих мыслей и отворачиваешься. Кристально чистая слеза скатывается по щеке и капает на твои трясущиеся пальцы, сильно сжимающие шарф.

– Ты унизил меня, а теперь хочешь снова обмануть? – Низко, едва сдерживая гнев, спрашиваешь меня.

– Нет, больше не хочу обманывать. Прости меня, я честно не понимал, отчего ты так отреагировала, – от моих слов взметаешь взгляд, наполненный яростью.

– Сейчас понимаю. Санта, прости меня.

– Думаешь, сказав это, мои ощущения изменятся? Уйдёт понимание того, что я глупая дура, поверившая снова в сказку с тобой? Ты считаешь, что имеешь право обращаться со мной, как с куклой? – Швыряешь в меня шарфом, но тут же издаёшь стон, хватаясь за голову. Знаю, тебе плохо, мне тоже.

– Я не жду твоего прощения. Хотя признаю, очень хочу получить его. Когда ты ушла, Милтон ожидал тебя в доме Рейчел. Он насильно забрал тебя сюда, а Филипп снова превратил в игрушку, и…

– Как ты. Вы все играете мной, словно я вещь. Перебрасываете друг другу, как будто мне не больно, и я всё забуду. Да, не помню многое, но мне гадко видеть тебя сейчас. Лучше там, где ничего нет. Лучше там, чем вновь переживать трагедию внутри и не иметь возможности справится с ней.

Я заслужил яд, которым отравляешь моё сознание. У меня нет слов, чтобы противостоять тебе, я и не буду. В твоей власти ненавидеть меня, и я принимаю это.

– Почему я здесь, раз была с мужем? Почему я в кровати полностью обнажённая, и в этой ужасной рубашке? Твоей? Что, недостаточно тебе развлечений, не хватило? – Сношу твоё негодование покорно.